Джазист-ударник находит настоящее счастье
ЧИНГБУМ! Чингбум! В сверкающем свете прожекторов ударник отбивал ритм. Глаза мои прилипли к барабанам, а сердце страстно билось от звука.
В январе 1945 года — вторая мировая война приближалась к своему концу — наша семья бежала к родителям моей матери в г. Катсунума (восточнее Токио, Япония). После войны мой отец стал руководителем городского молодежного оркестра. Когда я присутствовал на репетициях, громовые удары барабанов очаровывали меня.
Когда я пошел в среднюю школу, я решил стать джазистом-ударником. Мой учитель по музыке ободрял меня поступить в высшее музыкальное училище, а мои родители помогали мне при подготовке ко вступительному экзамену. В 1964 году я был зачислен студентом — по специальности ударных инструментов — в высшее государственное учебное заведение по музыке и изобразительному искусству в Токио. Было очень большое число претендентов из всей Японии, но я был в числе тех трех, которых выбрали.
Хотя речь шла о лучшей высшей школе Японии, я был разочарован. Почему? Потому что там не велось преподавание для будущих джазистов-ударников, и студенты не играли джаза. Несмотря на это, я работал напряженно, чтобы овладеть ударными инструментами и совершенствовал различные технические приемы. Со временем я отказался от своей мечты стать джазистом-ударником и думал о том, как бы примкнуть к известному оркестру. Однако я был ужасно шокирован.
«Как бы усердно ты ни старался, ты не достигнешь этого, — доверился мне соучастник оркестра. — Новые члены были уже давно выбраны, даже еще перед твоим поступлением в высшее учебное заведение».
Я был ошеломлен и очень удручен; и так я опять вернулся к своим любимым джазовым ударным. «В джазе важно только то, как умеешь играть на ударных инструментах, а не влияние или отношения», — говорил я себе. Мое учение приближалось к концу, и я начал принимать участие в репетициях джаз-клубов различных университетов.
Мечта моего детства становится действительностью
В 1967 году я встретил пианиста по имени Йосуке Ямашита. Он не только играл джаз, но был также выдающимся новатором и знатоком этой музыки. Мы образовали необычное трио: пианино, саксофон и ударные. Вначале ни критики, ни публика не понимали нашего необычного и мощного джаза, который мы создавали. Наш эстрадный ансамбль играл почти перед пустыми скамейками. Несмотря на это, я был доволен. Йосуке понравился вид моей игры и со временем наши формы выражения стали гармоничнее, точнее и разнообразнее.
Я развил свой собственный стиль игры. Я непрерывно ударял по тарелкам, небольшому и басовому барабанам, а также по том-том, так что все гремело одновременно. Быстрые и энергичные движения моих рук и ног поражали зрителей, и они стали моим отличительным знаком. Однажды мы играли в Токио в полуподвальном помещении известного зала Козай-Ненкин, в то время как японский симфонический оркестр Йомиури давал концерт в главном зале над нами.
На следующий день в газетах появилось следующее объявление оркестра: «Мы извиняемся перед всеми за помехи во время нашего вчерашнего концерта, обусловленные грохотом в нижнем зале. Мы искренне сожалеем». Позднее зал был подвергнут ремонту, чтобы улучшить звукоизоляцию. После этого я получил известность как «чудо-ударник».
Настоящее счастье?
Мы приобретали все больший успех, и я начал постепенно делать только то, что доставляло мне удовольствие. Я путешествовал по всей Японии и бездельничал со своими друзьями всегда, когда у меня было на это желание. Между тем я, правда, женился, но я мало заботился о моей жене Йукико, которая была так же музыкантом по ударным инструментам в оркестре The Ladies’ Orchestra.
Но я не был счастлив. Я завидовал каждому другому ударнику. Поскольку ни слава, ни доходы не соответствовали моим желаемым представлениям, я становился все угрюмее. Меня одолевало чувство пустоты. Я спрашивал своих товарищей: «Что принесет нам это, если мы будем работать, пить и бесчинствовать, как делали до сих пор?»
«Не ломай себе голову над такими мыслями, — отвечали они. — Важно то, что доставляет удовольствие». Моя страсть к увеселениям привела меня летом 1972 года в больницу с заболеванием печени. Мне было ужасно плохо, и я чувствовал такую слабость, что боялся, что мне придется умереть. «Если даже мне придется бросить игру на ударных, — думал я про себя, — я хочу жить!»
Моя жена была как раз в турне со своим оркестром. Когда она, наконец, вернулась и увидела, в каком плохом состоянии был я, она оставила свою работу. Незадолго перед этим она начала изучать Библию со Свидетелями Иеговы; я не был против, так как был очень благодарен ей за уход. Постепенно я стал себя чувствовать лучше и после трех месяцев лечения мог опять участвовать в нашей музыкальной группе. Время от времени мы выступали по телевидению и радио, и с нашими зрителями и слушателями росли наши доходы.
Успех в Европе
В 1973 году мы совершили наше первое турне по Европе. В первый день мы выступили на фестивале джазовой музыки в Мёрсе (Германия). После окончания игры на мгновение наступила мертвая тишина, затем последовали бурные аплодисменты. Организатор фестиваля спросил публику: «Желаете ли вы, чтобы этот ансамбль опять посетил нас на следующий год?» Зрители ответили еще более бурными аплодисментами. На следующий день вышла газета с моим портретом и жирно напечатанным заголовком: «Камикадзе-ударник из Японии».
В следующем году мы получили еще больше предложений, и наши требования вознаграждения за концерты возросли. Мы участвовали на Берлинских днях джаза, Днях музыки современного музыкального искусства в Донауэшингене, на фестивалях джазовой музыки в Гейдельберге и Любляне, на фестивале Северного моря и других празднествах. Зрители снова и снова вызывали на бис; на некоторых фестивалях полиция стояла перед сценой, ограждая нас от болельщиков. Я добился своего: я имел большой успех по ударным инструментам, больше, чем я мог вообразить себе в детстве.
Пример моей жены
Занятие моей жены музыкой меня никогда не беспокоило, но мысль о том, что она посещает христианские встречи и ходит проповедовать, меня очень раздражала. Я думал: «Только слабовольные доверяют религии. Религия является обманом и служит только для того, чтобы вытягивать деньги из карманов слабых». Хотя я делал все возможное, чтобы отвести мою жену от ее новой веры, но она не сдавалась.
При одном случае, когда я выпил лишнее, она присутствовала, причем сидела спокойно возле меня у бара. Разъяренный, я выплеснул свое виски на нее. «Исчезни», — кричал я. Она спокойно вытерла платком волосы и одежду так, как будто ничего не произошло. Владелец бара и гости укоризненно смотрели на меня. После того как я напился до бессознательного состояния, Йукико доставила меня домой.
Однажды вечером я выгнал ее из квартиры, замкнул дверь, наложив предохранительную цепочку. Вместо того чтобы уйти, она отперла дверь и, найдя слесарную ножовку, начала пилить цепочку. Грохот раздавался по всему дому, в котором многие уже спали. И так мне пришлось опять пустить ее в квартиру.
В отчаянии я стал регулярно напиваться. Я думал, что с таким же успехом я мог бы умереть. Йукико, напротив, не только не расстраивалась, но даже не боялась моих придирок. Когда я сидел вечерами перед телевизором, она просила меня послушать, когда она читала из книги От потерянного до возвращенного рая. Она читала мне каждый вечер. Постепенно я начал реагировать иначе. В конце концов, я не говорил больше «Замолчи!», но «Читай дальше!»
Когда я отправлялся в концертные путешествия, она укладывала мне в чемодан издания журналов Сторожевая Башня и Пробудитесь! Мое любопытство было сильнее, чем боязнь, что меня обратят в другую веру, и так я начал читать сообщения о людях, избравших христианский путь жизни. Часто в конце чтения у меня были на глазах слезы, несмотря на то, что я был того мнения, что не следует позволять увлекать себя такими историями.
Однажды ночью я почувствовал необыкновенное спокойствие; я попытался войти в положение моей жены. «Почему ей, в конце концов, не изучать Библию? — спрашивал я себя. — Что могу я дать ей взамен?» На следующий день я подверг ее испытанию. «Оставь полностью Библию, или мы разойдемся», — потребовал я от нее.
После длительной паузы она сказала со слезами на глазах: «Я не дам своего согласия на развод, но и не брошу изучение Библии».
С облегчением я ответил: «Я не буду больше мешать тебе».
Вскоре после этого я сопроводил мою жену на встречу Свидетелей Иеговы. Но все же я все еще был недоверчив. Тем не менее, хорошее поведение детей и разумное поучение произвели на меня сильное впечатление. Я стал дальше посещать встречи, и мое недоверие стало уменьшаться. Потихоньку я начал осознавать, что изучением Библии мое чувство пустоты могло бы быть устранено. Но когда предчувствие превратилось в уверенность, мне стало также ясно, что если я буду изучать Библию, я и должен буду изменить свою жизнь.
Борьба с самим собой
Во мне началась борьба. Я, правда, знал, что было правильно, но я не поступал так. Страсть к курению и аморальным действиям мучила меня. Но я не хотел больше поддаваться таким желаниям (Римлянам 7:18—24). Чтобы укрепить себя, я посещал христианские встречи как можно чаще (Евреям 10:23—25).
Встречи начали оказывать влияние на мое мышление. Слава, богатство и мирские увеселения потеряли свою привлекательность. Я ясно познал, что мирские желания являются врагами. Возвращаясь домой из Зала Царства, я чувствовал такой душевный мир, который я прежде не знал. В первый раз в жизни я смог сказать: «Я счастлив».
Я оставляю джаз-банд
В 1975 году — я как раз попросил об изучении Библии — мы отправились в наше четвертое турне по Европе. Опять посыпались бурные аплодисменты. Но они не трогали меня больше. Даже когда организатор снова попросил: «Приезжайте в следующем году опять», мое решение покинуть джаз-банд было твердо.
Как только я вернулся в Токио, я снова начал изучать Библию, и вскоре я стал говорить с другими о настоящем счастье, найденном мною. В моем последнем турне по Японии я чувствовал себя побужденным поделиться своей надеждой с одним из наших организаторов, с которым у меня были особенно близкие отношения. Я молился Иегове об удобной возможности. Но как бы мне начать разговор?
«Что приходит вам в голову, когда слышите слово счастье?» — спросил я его.
«Я представляю себе, что больше нет ни болезней, ни смерти и что все живут мирно друг с другом», — ответил он. Лучшего ответа я не мог бы себе и пожелать. Поэтому я сказал ему прямо: «По этой причине я покидаю джаз-банд». В то время как я дальше говорил, Иегова дал произрасти семени в его сердце. Позже он стал первым крещенным Свидетелем Иеговы в своей местности. Глубокая, длительная радость об этом событии далеко превосходила радость, которую я получал от игры на ударных.
Настоящее счастье
После того как я оставил джаз-банд, один мужчина сказал Свидетелю Иеговы у двери: «Вы убили Морияму». И действительно — Морияма, джазист-ударник, умер, но Морияма, христианский служитель Бога, родился. В июне 1976 года я крестился в знак моего посвящения Иегове.
В январе 1979 года я со своей женой начал полновременное служение. С тех пор мы имели радость помогать целому ряду людей в поисках настоящего счастья. Кроме того, я мог служить как старейшина в собраниях городов Токио и Нагоя.
В моей молодости я думал, что счастье зависит от ударных инструментов. И сегодня время от времени я все еще играю на ударных, но я установил, что настоящее счастье не зависит от музыкальной карьеры, а от служения Иегове, нашему Творцу. Вся моя жизнь вместе с моей супругой и нашей 2-летней дочерью Саори теперь вращается вокруг надежды наслаждаться бесконечным и настоящим счастьем на райской земле. (Рассказал Такео Морияма.)
[Иллюстрация, страница 28]
Моя жена (с нашей дочерью Саори) и я радуемся тому, чтобы наслаждаться бесконечным и настоящим счастьем на райской земле.